Мария Лазебная

«Киса, мы должны делать карьеру!» —
говорил Остап Бендер у входа в Провал —
озеро на дне пещеры южного склона горы Машук в Пятигорске.

Ароматические ванны и лечебные обертывания, сеансы массажа и озонотерапия, благообразные старички в белых махровых халатах и тапочках, спешащие на процедуры, и пожилые дамы, рассекающие на креслах-каталках густые клубы пара. Нет, это не Турция «пять звезд» и даже не крымский санаторий, а самый центр Москвы — Национальный медицинский исследовательский центр реабилитации и курортологии Минздрава на Новом Арбате.

В таком чудесном месте и собрались члены диссертационного совета Д 208.060.02, получив на рассмотрение из Минобрнауки России заявление о лишении ученой степени кандидата медицинских наук Евгения Чмыра, который защитил свою работу «Электроимпульсная и лазеротерапия в ранней послеоперационной реабилитации репродуктивной функции у больных трубно-перитонеальным бесплодием (ТПБ)» в 2011 году в закрытом ныне совете Д 208.015.01 при Пятигорском государственном НИИ курортологии. От лица комиссии выступил профессор Андрей Ранчин — он не согласился ни с одной из предъявленных к работе претензией, признав их необоснованными и, в свою очередь, обвинил заявителей в предвзятости и недостатке компетенции. Не очень понятно, какого уровня компетенцию хотели бы увидеть у заявителей Андрей Ранчин и его коллеги по комиссии, профессора Татьяна Кончугова и Михаил Еремушкин. Обсуждаемая работа посвящена методам физического воздействия на тело человека, а из пяти заявителей один является доктором медицинских наук, другой — доктором биологических наук.

В ответ на замечание о схожести темы, целей и методов исследования в диссертации Евгения Чмыра с работами других авторов был получен ответ, что «все исследования посвящены наиболее актуальной проблеме современной медицины — трубно-перитонеальному бесплодию; выполнены в одном учреждении, — ФГУ «ПГНИИК» ФМБА, под руководством одного научного руководителя — докт. мед. наук, профессора Терешина А. Т. в соответствии с планом научных исследований данного учреждения, что делает объяснимым единство концептуальных подходов и стиля изложения материала при описании решения серьезной междисциплинарной проблемы». То же самое касается и постраничного совпадения крупных фрагментов первой главы, так как «литературный обзор всех рассматриваемых диссертаций посвящен одной и той же проблеме ведения и подходов к лечению больных трубно-перитонеальным бесплодием, что предусматривает единую терминологию и может содержать ряд аналогичных и близких по смыслу фрагментов».

Что касается «единства концептуальных подходов» научного руководителя авторов всех упомянутых работ Анатолия Терешина, то тут трудно спорить! Если присмотреться к тем кандидатским работам подопечных доктора Терешина, где имеются некорректные заимствования, то концепция эта, похоже, называется: «Напиши одну диссертацию и защити ее четыре раза». Некоторые из этой компании уже пожали плоды своего подхода к написанию научных трудов: в 2020 году Игорь Румянцев приказом Минобрнауки был лишен ученой степени кандидата наук; другие успели проскочить за сроком давности, как, например, ­Максим Уманский, у которого Евгений Чмыр и заимствовал некоторые данные. Но, думается, доктор Уманский не в претензии к своему коллеге, поскольку и сам некорректно использовал результаты работы Ларисы Логвиной. Вот так и получается, что представленный доктором Логвиной в 2004 году литературный обзор полностью перекочевал в работу Максима Уманского в 2006 году, оттуда — к Александру Виноградскому в 2009 году и далее — к Евгению Чмыру в 2011 году. А допущенные однажды Ларисой Логвиной грамматические ошибки бережно передаются следующим поколениям.

Однако оставим в стороне литературный обзор и опечатки. Что же по содержательной части? У Чмыра, Виноградского и Уманского полностью совпадают группы наблюдения: 120 женщин в возрасте от 21 до 38 лет с трубно-перитонеальным бесплодием (у Логвиной 120 женщин от 19 до 40 лет). Как такое могло получиться у трех разных ученых? И вот что отвечает диссовет на этот счет: «Глава «Материалы и методы исследования» включает схожую общую характеристику клинических исследований и описание методов лечения актуальной проблемы трубно-перитонеального бесплодия, отражая подходы, принятые в российском практическом и теоретическом акушерстве и гинекологии, а также и в учреждении, в котором выполнялась данная работа».

Интересный подход, в результате которого у авторов, проводивших свои исследования в разные годы, точно совпадают статистические данные. Но комиссию это не смущает: «Ряд совпадений с работой Уманского объясняется сходством клинической симптоматики изучаемых контингентов (все пациентки, включенные в исследуемые выборки, страдали трубно-перитонеальной формой бесплодия), единым подходом к классификации спаечного процесса в малом тазу, а также однотипной выборкой по 120 человек в каждой и возрастной группой пациенток от 21 до 38 лет. Схожесть цифровых данных степеней спаечного процесса в малом тазу с данными Уманского объясняется общей закономерностью распространенности у больных ТБП III–IV степени спаечного процесса в малом тазу, выявляемой в основном при лапароскопических исследованиях».

Утверждение заявителей о том, что совпадение статистических данных объясняется копированием автором результатов чужого (уже трудно сказать, чьего именно!) исследования путем замены одного метода лечения на другой — плазмофереза на внутривенное лазерное облучение крови, комиссия сочла «недостаточно корректным», поскольку в работе подробно описана та методика, которую использовал автор. Ну, раз методика описана, да еще и подробно, то какие могут быть сомнения!

Закончив с содержательной частью, Андрей Ранчин проехался по самим заявителям: «Таким образом, на наш взгляд, претензии заявителей по заимствованиям на вышеуказанных страницах диссертационного исследования не имеют достаточных оснований и больше связаны с общеупотребимыми терминологическими оборотами, используемыми в специальностях, «восстановительная медицина», «курортология и физиотерапия», «акушерство-гинекология», и в определенной степени свидетельствуют о стремлении заявителей провести анализ работы Чмыра Е. Н. преимущественно по формальным признакам, без должного клинического осмысления проведенных исследований, что не исключает у написавших заявление представителей общества специалистов доказательной медицины (заявление подписали не только представители ОСДМ —прим. ред.) некоторого предвзятого отношения или недостатка компетенции для анализа работы».

В итоге комиссия рекомендовала признать претензии заявителей необоснованными и ходатайствовать перед Министерством науки и высшего образования РФ о том, чтобы не лишать ученой степени кандидата медицинских наук Евгения Николаевича Чмыра.

Андрей Ранчин не стал прямо отвечать на вопрос из зала, является ли, на его взгляд, подлог данных основанием для лишения ученой степени: «Комиссия ответила только на те вопросы, которые перед нами ставили заявители. Решение вопроса о том, что является подлогом, что не является — у меня таких компетенций нет как у председателя комиссии. (Это неправда. Именно диссовет должен был оценить аргумент «Диссернета», изложенный в заявлении, имел ли место научный подлог. — Прим. авт.). Группа заявителей может обратиться в суд (нет, не может! Заявители могли бы обратиться в суд, если бы списали у них, но и суд не может лишить человека ученой степени — это прерогатива Минобрнауки. — Прим. авт.), где вам могут ответить на этот вопрос. Перед нами была поставлена задача определить, возможно ли на данном заседании диссертационного совета лишить Чмыра Евгения Николаевича степени кандидата медицинских наук — мы посчитали это нецелесообразным. Тем более что десять лет уже прошло».

Некоторые из присутствующих выступили в поддержку решения комиссии, сам виновник встречи поблагодарил коллег за беспристрастную оценку и их позицию в сложившейся ситуации. После чего члены совета в количестве шестнадцати человек единогласно проголосовали против лишения ассистента кафедры репродуктивной медицины и хирургии Московского государственного медико-стоматологического университета Евгения Чмыра ученой степени кандидата медицинских наук.

P.S.: Ассистент кафедры детских болезней, акушерства и гинекологии медицинского факультета Кабардино-Балкарского государственного университета Лариса Леонтьевна Логвина не знала о том, что ее работа легла в основу еще трех кандидатских защит:

— Я никогда не слышала про этих людей, не работала с ними, не публиковала с ними совместных статей. Своих пациенток я набирала у себя в Нальчике, потому что у нас очень много случаев бесплодия. Мы провели большой объем оперативных вмешательств, у нас женщины проходили обследования, а для СМТ и рефлексотерапии я приглашала их в НИИ. Тогда была проведена серьезная работа, это дело не одного дня. Например, женщины должны были сдавать гормональный профиль в определенные дни менструального цикла. Пока этого дня дождешься, пока они сдадут — это всё очень долго. Вместе со статьями всё это у меня заняло пять-шесть лет. Меня на кафедре высоко ценили, у меня были именитые оппоненты, которые, выступая на защите, говорили, что не предполагали такой высокий уровень в глубинке. Директор института Валентин Васин предлагал мне продолжить научную работу и писать докторскую. Но я очень устала от этого напряжения, от интенсивного ритма, поэтому взяла перерыв. Потом мне Анатолий Тимофеевич предложил тему, ее даже утвердили, но пока не сложилось.

— Как вы относитесь к некорректному использованию результатов чужого интеллектуального труда?

— Спокойно отношусь. Если эти люди не могут сами писать, то пусть тогда заимствуют. А чего тут сделаешь! У них уже никто не изымет эти звания. У меня есть чем гордиться. А им я уже не смогу воспрепятствовать и не буду этого делать, потому что есть более значимые вещи в этой жизни: здоровье, дети, родители. Я не буду тратить свои силы на борьбу. Хотя, конечно, получается, что я корпела над этой работой днями и ночами, а им так легко всё это досталось. Я ведь свою работу до сих пор помню наизусть, каждую строчку знаю, я смогу свои фразы спустя почти двадцать лет узнать. Так что я посмотрю ради интереса. Может быть, и Анатолию Тимофеевичу позвоню и спрошу, спустя годы, зачем так делать. Наверное, хоть что-то эти люди должны были довложить в свои работы! Будем надеяться, они хотя бы лечат своих больных компетентно!